Накануне Государственная Дума совсем узаконила право Владимира Путина еще дважды выдвигать кандидатуру на президентский пост и править нами еще пятнадцать лет. Про то, что будет происходить в Российской Федерации в 2024-2036 годах, Sobesednik.ru побеседовал с писателем и репортером Виктором Шендеровичем.
– Самое любознательное, что государство этого закона в особенности-то и не увидела, – резюмирует Шендерович. – Как жила ранее третьего чтения, так и не прекращает жить. А все, кто еще немножечко думает о происходящем, те отлично знают, что эта думская бумажка не имеет никакого практического значения.
Всем, кто смотрел за ситуацией, издавна ясно, что Владимир Путин просто так не уйдет. А каким образом он не уйдет – будет ли это объединение с Республикой Беларусь, либо обновление Конституции, как это уже произошло, либо какая-нибудь война и «жеребцов на переправе не меняют», это уже не принципные детали.
Сам и добровольно он не уйдет.
И точно так же ясно, что никакая бумажка его не выручит: когда перевернутся песочные часы истории, то хоть с бумажкой, хоть без, он пойдет вон как миленький, а то и побежит. Стало быть, это думское вроде бы «решение» не имеет никакого значения, и все это соображают. Потому у всех подобное безразличие.
– Однако это и стращает.
– Стращает либо нет, но понятно, что мы живем в государстве, где ничего не решают законы. Власть сама выкинула на помойку и закон, и справедливость, и в принципе все законные инструменты. При этом полностью подчеркнуто. Потому от бумажки уже ничего не зависит. А когда это лопнет, и на какой банановой кожице данный режим поскользнется и грохнется, знать нельзя.
– Вы реально считаете, что «банановая кожица» произойдёт до 2036 года? Ведь почти всем кажется страшным, что эти пятнадцать лет мы так и будем далее жить.
– Мне понятен данный кошмар. Тем паче что я-то могу и в принципе не дожить. Однако для истории, к большому огорчению, 20-30-сорок лет – это погрешность.
– Остается ожидать какого-то естесственного конца? Однако ведь это как-то не комильфо.
– Нет. Что-то лопнет. Так как положение дел в государстве несовместима с обычной жизнью общества.
Означает, или лопнет, и начнется достаточно драматичный, но все-же выход на свободу – уже с гноем и кровью, к несчастью, так как пролежень уже огромный – или нас на все эти 15-шестнадцать лет ожидает азиатская застой.
Как северокорейская, как туркменская. С конечным выкачиванием воздуха, с карательными мерами, с побегом наружу всех, кто все еще желает свободы, либо их деградацией и маргинализацией.
А кто-то встроится. Здесь три пути, как на развилке у камня из былины про Илью Муромца. И даже не мне известно, что пожелать. Все будет нелегко. Касательно сроков, это может произойти завтра, послезавтра, а может через полста лет либо в принципе бог знает когда. Не знаю. Вся история – это цыганское гадание.
– Будет ли власть и далее играться с нами в свои психологически игры, если все точки над i уже расставлены?
– Будет естественно. Власть всегда будет подкидывать новые повестки. Всегда будут новые неприятели, Владимир Путин как жеребец, которого на переправе не меняют, какую-нибудь войну могут учудить, чтоб нам затянуть пояса, будут скидывать очередной «балласт», отыскивать внутренних противников и давать почетной публике их четвертовать. Все в ассортименте.
Однако когда вы гласите с «нами» и «мы», нужно осознавать, что «мы» будет чрезвычайно размазанным, так как кто-то уедет на свободу, кто-то пойдет в лагеря, кто-то встроится, кто-то сопьется и уедет во «внутреннюю Монголию» либо просто в деревню.
Я знаю людей, которые издавна переехали, так сообщить, в пейзаж – человек, который участвовал в публичной жизни, в которой-то момент просто покупает домик в селе и уезжает там жить, он растит детишек, делает что-то, но он выбыл из публичной жизни в личную. Это счастливый случай маргинализации. А некоторое число людей пойдет на принцип, и их ожидают чрезвычайно тяжелые времена, унижения, лагеря и репрессии.
– Как будет жить в принципе народ?
– А вот что касается среднеарифметического российского народа, то он жил при Батые, при Иване Суровом, он жил при Троцком, при Черненко – и это и есть наша скрепа. Реальная, но не выдуманная на Старенькой площади.
Российский народ просто пережидает всех, кого господь отправит на его голову. Вот я сижу на данный момент в парке Сокольники, и кругом гуляют люди, для которых власть – природное явление.
И не то чтоб у них все приемлимо – нет, у них инфляция, они точно так же не защищены законом, но еще гиря до полу не дойдет, ничего они поменять не будут. А когда дойдет – ну… здесь могу лишь напомнить, что когда отмечали 300-летие Дома Романовых, никому и в голову не приходило, что через 5 лет не будет никакого Дома Романовых, а Николай будет расстрелян. А скажи кому в июле 1991-го, что через шесть месяцев не будет СССР, а? Кто бы поверил?
Здесь предпосылки длительно скапливаются, а позже одномоментно приходит итог. Наша власть сама уничтожает возможность развития. А раз развития нет то, в соответствии с законодательством Лавуазье, скопленная энергия выходит во взрыв. Это физика – ничего личного.
– А что делать-то со собственной жизнью? Уезжать?
– Вы же осознаете, что никакого общего рецепта нет. Кто-то уедет, и верно сделает. Кто-то остается, и верно сделает. Кто-то пойдет изображать лояльность снутри структуры – и тоже верно сделает…
– Накануне по словам адвокатов Алексея Навального стало понятно об ухудшении его здоровья. Если произойдёт так, что Алексей Навальный в расцвете лет и сил умрет на зоне, как это подействует на население Рф?
– Так как Алексей Навальный живой, я не желал бы даже изучать данный вариант! Однако что касается жителей, то оно просто переживет что угодно.
Для какого-то количества людей это будет катастрофа, водораздел и их собственная несопоставимость с этим страной. Кто-то это отлично переживет. А кто-то даже произнесет: «Ну вот и поделом ему, не было надо против страны идти». Мы чрезвычайно различные.
Отсчитывать все от себя и из собственного круга в социальных сетях – это большая ошибка. Я не так давно открыл комменты на Facebook, и вынужден огласить, что мое представление о соотечественниках чуть-чуть скорректировалось. Однако мне складывалось ощущение, что я уже больше-наименее в курсе. Нет же, не в курсе.
– Все еще ужаснее?
– Да, все еще ужаснее. Либо, выскажемся так, различнее. Время от времени хватаешься за голову: «Ну этого быть не может!» А это еще как может, оказывается. Так что будем делать что должно, и пусть будет что будет.
– Как вы лично переживаете всю эту интоксикацию?
– Лично я читаю книжки. К примеру, малеханькими порциями читаю книжку «Оттепель» Сергея Чупринина, который собрал для нее документы с 1953 по 1968 год. И когда читаешь нашу историю по дням, то видишь, что и эйфория, и отчаяние постоянно гиперболизированы, когда ты находишься снутри времени. Случится что-то нехорошее – и ты в полном отчаянии. Случится что-то не плохое — и сходу эйфория: «Ура, двинулось что-то!» Однако как указывает история, ни эйфория, ни отчаяние никогда всецело не объясняют свою невиновность. Так как и то, и другое случается сразу.
В один и этот же день, сообщим, 1959 года случается и что-то совсем страшное и карательное (к примеру, задержали Ольгу Ивинскую), и что-то чрезвычайно обнадеживающее (вышел «Дорогой мой человек» Хейфеца с Баталовым). Все это случается сразу. Так что и эйфория не до конца оправданна, и отчаяние тоже не до конца.
Вот так я и живу. Понимая, что мы живем в поганое время, но далековато не самое поганое в истории.
И как говорится в «Швейке», «еще никогда не было, чтоб никак не было». Как-то будет. В особенности возлагать надежды не стоит и в особенности отчаиваться не стоит.
А мне еще помогает старый римлянин Сенека, сказавш??: «Это нельзя поменять, но это можно презирать». И эта идея чрезвычайно поддерживает. Я не могу, может, поменять. Однако я могу с разбегу плюнуть ядовитой слюной, и мне полегчает, – смеется Виктор Шендерович.